Маленькая Вера

Да видите, вас не ждет особенно приятных открытий на этом пути, потому что духовная атмосфера перестройки была не очень приятной. Советский Союз побеждался вещами не самыми приятными. Была свежесть, бодрость и надежда, но было отчаяние и, в общем, глубокое неверие в перспективу.

Главный жанр русской революции — утопия, в том числе космическая. Антиутопии исчислялись так, что хватило бы пальцев одной руки. Это «Мы» Замятина, может быть; платоновские «Впрок» и «Чевенгур», да и все, собственно. А утопии росли как грибы: научные утопии, технократические (как у Беляева), социальные,— полно. Кстати говоря, большинство этих утопий было очень наивно, утопия вообще трудный жанр. Но…

Это как раз очень просто: сбылись мечты идиотов, у всех стало денег завались — что мы будем с этим делать? Конечно, в этом фильме Крылов играл совершенно не Бендера. Он играл современного нувориша, на которого обрушились бабки. И Корейко был совершенно не тот Корейко. Герой Андрея Смирнова — олигарх, которого Смирнов сыграл потом в «Елене». Сыграл гениально. Вот противостояние этих двух персонажей, один из которых сделал деньги крайне жестокими путями и много, а другой веселыми путями и мало — это и было отражением той эпохи.

Конечно, Пичул снимал фильм про 90-е годы. Поэтому там и председатель, которого Бендер навещает в самом начале, естественно, был женщиной — партийной функционеркой.…

Он обнажил как бы не настроения. Вообще кино делается не только… хотя и для этого тоже, а конечно, не для того, чтобы обнажать настроения. Он создал очень узнаваемый и очень убедительный мир, который мы все знали. И впервые он был воссоздан на экране с такой дотошностью, ненавистью и состраданием. Причем ненависть там преобладала.

Понимаете, вот Пичул — он был действительно режиссер от Бога, он замечательно чувствовал кинематографические фактуры. Как Данила-мастер… Когда я был в Екатеринбурге, у нас там собралась такая небольшая тусовка любителей Бажова, и мы припомнили «Медной горы хозяйку». Данила-мастер чувствовал фактуру камня и умел обработать его так, чтобы камень становился…

«В городе Сочи…» с удовольствием упомяну, потому что это вообще формотворческая картина. Я её ставлю выше «Маленькой Веры», хотя, мне кажется, «Маленькая Вера» тоже. «Утоли мои печали» — понимаете, она лиричнее, нежнее, ну, по материалу она мне ближе. И вообще Александрова я люблю больше, чем Пичула. Хотя и Пичула я ценю крайне высоко. Блестящий был режиссёр!

Что касается «Мужа и дочери Тамары Александровны». Видите, тут какая история. Это очень хороший сценарий Кожушаной, насколько я помню. Но то, как он поставлен — с довольно большой претензией и с такой авангардной невнятностью, мешающей воспринимать картину… Эта картина довольно истерическая. Мне история нравится больше, чем этот…

Картина, которая формально на уровне приёма наиболее адекватна сюжету и эпохе — это, конечно, «В городе Сочи тёмные ночи». Это один из первых фильмов сетевой нарративной структуры, где несколько историй (такая ризома, такая грибница), причудливо переплетающихся. Это Мария Хмелик написала весьма авангардный сценарий, блистательный сценарий, по-моему, на порядок удачнее, чем картина, хотя и картина сама очень яркая. Я вообще считаю, что ей не повезло, потому что она снята изощрённее, точнее и умнее, чем «Маленькая Вера», но «Маленькая Вера» попала на конец советской власти, и поэтому её популярность была выше.

Я вообще Пичула считал первоклассным художником, замечательным…