Я больше могу сказать, у меня была, рискну сказать, дружба с Валерием Семёновичем Фридом. Дунского я, к сожалению, не застал. Он покончил с собой в 1982 году, поняв, что болезнь его неизлечима. И Фрид такой был жёсткий человек, такой ковбой, он говорил: «Дунский правильно сделал, молодец». Я думаю, кстати, что и в смерти самого Фрида, который напился в компании, хотя ему нельзя было это делать, было что-то от самоубийства. Он такой был герой, мачо, один из немногих героев, которых я знал. Ну, оба они по десять лет отсидели, оба были носителями не скажу блатной, конечно, но очень экстремальной морали, очень яркой, и отношение их к блатным было довольно сложное.
«Лучший из них» — это шедевр лагерной прозы. Я уж не говорю об их совместном автобиографическом романе «58 с половиной, или Записки лагерного придурка». Ну, это был роман в стихах:
Да кто теперь перед законом чист?
В эпоху торжества социализма
Давно сидел бы Энгельс как троцкист,
И Маркс — за извращение марксизма.
Мне даже говорил один з/к,
Что лично видел их на ББК (на Беломоро-Балтийском канале).
Там, говорят, прославленные патлы
Состригли им машинкой для лобков.
— Ну что, дождались коммунизма, падлы?—
Соседи укоряли стариков.
По сведеньям того же очевидца,
Маркс от стыда пытался удавиться.
Я не знаю, сохранился ли он. Но если сохранился, то это величайший текст, я думаю.
Дунский и Фрид были высокие сценаристы. Я часто употребляю слова такие в превосходной степени. Не только Холмс относится к числу их шедевров. Они создали совершенно удивительный тип советского героя — не только в «Я, Шаповалов», но прежде всего в «Служили два товарища» и «Экипаже». Вот «Экипаж», я думаю, лучший их сценарий (он назывался «Запас прочности»). Это такой тип, да, советского супермена. Они же написали, кстати, «Сказку странствий» для Митты, с которым очень дружили. Ну, они и «Арапа» написали, но главное — они написали «Сказку странствий».
Они очень не любили нищих и никогда им не подавали, не любили жалких, не любили беспомощных. Вот эта их такая жёсткая голливудская мораль… Я помню, я Фрида как-то спросил: «Валерий Семёнович, а вот сильно лагерный опыт на вас повлиял?» Он сказал: «Не думаю. Американское кино больше повлияло, прежде всего «Касабланка»,— которую он, кстати, перевёл на русский язык. И сценарий в его переводе печатался в альманахе сценариев. Он был такой действительно русский американец, человек гениальной храбрости. И я думаю, что самое мощное их в языковом отношении произведение — вот эта новелла «Лучший из них», которая доступна в Сети. Почитайте её. Это, конечно, более значительный вклад в культуру, нежели блистательный их сценарий о Холмсе и Ватсоне.
