Я видел живьем Урсулу Ле Гуин, мы в Портленде выступали одновременно, в университете. У нее там был семинар, а я читал лекцию про Бабеля. И я даже не успел к ней подойти и сказать, в каком я от нее восторге. Мне казалось просто, что это и не нужно, и надо правильности соблюдать. Но сама мысль от того, что в соседней аудитории читает лекцию Урсула Ле Гуин, меня наполняла каким-то безумным счастьем. Ну, я прямо летал. «Сердце рвется из груди».
Что касается отношения к ней и того, что я могу о ней сказать. Понимаете, я могу сказать только, что лучшим фантастическим рассказом когда-либо написанным мне представляется не Брэдбери, не Азимов, даже не Стругацкие, а «Ушедшие из Омеласа». Вот «Ушедшие из Омеласа» — это рассказ… (вместе с предисловием, конечно, его надо читать, которое часто отбрасывают), это рассказ, который вообще может составить гордость отдельной литературы. Вот если бы не было вообще в американской прозе ни одного рассказа, а был бы только этот, то уже бы американская литература могла считаться великой. Понимаете? Мне так кажется.
Что касается «Левой руки Тьмы» (наверное, наиболее знаменитого произведения Урсулы Ле Гуин) и «Волшебника Земноморья» (такого печального фэнтези, как его называют). Я читал и то, и другое. «Волшебник» в силу моей некоторой неприязни к жанру фэнтези никогда меня особенно не волновал, хотя я понимаю, что это очень хорошо написано. Я думаю, что Дяченки, интонации Дяченок, такое серьезное их отношение к фэнтези и М-реализм, как это называет Миша Назаренко, магический реализм — это, конечно, идет, мне кажется, от Урсулы Ле Гуин.
Но я согласен с Николаем Караевым (по-моему, вообще сейчас это критик номер один, по крайней мере на территории бывшего СНГ), он совершенно справедливо рассуждает о том, что Урсула Ле Гуин — последовательный антрополог и дочь антропологов, и она, конечно, описывает разные забавные варианты развития цивилизации, культуры, если бы одно какое-то имманентное изменение было внесено. В частности, в «Левой руке Тьмы» это гермафродитизм.
И действительно, что мне кажется в этом романе великолепным? Там построена фабула очень наглядная, показывающая невозможность адекватных отношений с человеком, если мы не знаем, мужчина он или женщина. Мы — ну, в данном случае рассказчик, представитель Экумены — мы не понимаем, из каких стратегий исходя, будет действовать вот этот премьер-министр, этот сановник, смуглый красавец. Он иногда ведет себя как женщина, стратегии его женские, такие гибкие, мягкие и так далее. А иногда он именно мужчина, человек чести, железный совершенно.
И кстати говоря, там очень точно прослежена эта мысль: начав последовательно себя вести, выработав в себе единую матрицу, он погибает, потому что в мире, который рассчитан на гибкие стратегии, самоубийственнее всего определенность. Об этом, кстати, был снят замечательный фильм Хотиненко по сценарию Залотухи «Мусульманин», когда человек твердых правил, кристалл, попадает в гибкую, аморфную структуру и гибнет там неизбежно, потому что нельзя там исповедовать никакие мнения, никакую веру, нельзя верить. Там герой Евгения Миронова верит искренне, он принял веру и приехал в мир, где никто не верит ни во что, где никто не исповедует ничего, где все живут сообразно обстоятельствам.
Вот «Левая рука Тьмы» — это как раз роман о том, как в гермафродитском мире невозможно быть ни женщиной, ни мужчиной, а можно стать им на очень короткое время, спариваясь. Там замечательные же описания этих влюбленных, которые, не замечая зимы, не наблюдая часов, стоят босые в грязи. Вот они не чувствуют. Это замечательно придумано.
И потом, как мне кажется, понимаете, в чем открытие Урсулы Ле Гуин? Она пришла в фантастику не только с замечательным запасом выдумок и изобретений. Она написала очень много, продолжала писать почти до самой смерти. И вообще она плодовитый автор. Но, мне кажется, главное её открытие заключается в том (ну, как и у Дяченок, кстати), что она принесла в литературу, казалось бы, трэшевую, литературу массовую весь инструментарий серьезной психологической прозы. Она писала свою фантастику в стилистике (даже в «Волшебнике Земноморья» это чувствуется) глубокой психологической прозы. И вот Марина и Сергей Дяченко, как мне кажется, научились прежде всего этому. Поэтому когда у них там происходят чудеса, эти чудеса очень плотно вписаны в ткань реальности, они прорастают из нее. Там, в общем, не происходит ничего недостоверного.
